Стас многозначительно покачал головой. – Явил агрессию и попытку проломить мою черепушку вон той железякой. Ну что тут поделаешь? Мне пришлось отразить атаку этого гиппопотама прямым в челюсть. Теперь он отдыхает…
Взглянув на валяющуюся невдалеке от верзилы толстую, увесистую монтировку, Гуров измерил взглядом совсем сникшего Ганочкина.
– Ну что, Роман Михайлович, бежать не удалось? – утвердительно поинтересовался он. – Зря вы надумали это сделать, зря! А тем более – науськивать своего холуя на сотрудника уголовного розыска. Могу сказать сразу: положение ваше незавидное. Дело, как говорится, пахнет керосином. И смягчить вашу участь может только чистосердечное признание. Вы готовы дать правдивые показания?
– А-а… В чём мне признаваться? В чём? – растерянно жестикулируя руками, проблеял Ганочкин.
– В том, куда не без вашего участия мог исчезнуть ваш босс Бархунов. Если вы не готовы признаться, мы можем отвезти вас в специальное место для размышлений. Думаю, помедитировав там, вы сможете принять правильное решение.
Окончательно сникнув, Ганочкин затравленно огляделся по сторонам и судорожно кивнул – согласен. В этот момент зашевелился верзила, выходя из «нирваны», куда его отправил мощный кросс Станислава.
– «Скорую» и ППС вызови, пусть его в больничке малость подлечат, а потом отправят в ближайшую КПЗ. С ним надо будет отдельно разобраться – что за гусь и сколько на нём грехов, – рассудил Лев, взглянув на приятеля.
Они сели с Ганочкиным в «мерин», и Гуров тут же задал ему свой главный вопрос:
– Где сейчас находится Бархунов? Он жив?
– Я не знаю… Честно говорю! Всё получилось так глупо и неправильно, что теперь я сам не понимаю, где он и что с ним могло случиться… – задержанный неуклюже пожал плечами.
Озадаченно наморщив лоб, Лев предложил:
– Тогда рассказывайте с самого начала все, что вам известно. Я слушаю.
И Ганочкин начал рассказывать. По его словам, замом к Бархунову он устроился не без помощи Анны Кречетовой. С ней он познакомился ещё в ту пору, когда она работала прокурором Дубовского района. Случилось так, что в Дубовском была открыта одна из аптек сети, принадлежавшей Роману. Наученный горьким опытом, Ганочкин, хоть и мухлевал с лекарствами, выдавая за раскрученные западные бренды подвальные китайские подделки, откровенной отравой торговать не рисковал. Продавал он, как правило, заведомые пустышки, от которых – ни пользы, ни явного вреда здоровью. Поэтому если вред и наносился, то прежде всего кошелькам доверчивых покупателей.
Но однажды скоропостижно скончался престарелый отец крупного дубовского чиновника, лекарства которому приобретались в аптеке Ганочкина. Заподозрив, что «чудодейственные средства» (как вещала реклама) – ничего не стоящее шарлатанство, сын усопшего отвёз оставшиеся таблетки на экспертизу, где было установлено, что никакие это не лекарства, а закапсулированный мел и физраствор в ампулах. Разъярённый родственник умершего тут же обратился в суд и прокуратуру. Анна Васильевна, изучив все документы, в том числе и заключение судмедэкспертов, производивших вскрытие, пришла к выводу, что, хоть Ганочкин и продавал фармацевтическую «липу», его прямой вины в наступлении смерти больного не было. У отца влиятельного дубовчанина имелось энное число неизлечимых, запущенных патологий, и поэтому ему не смогла бы помочь и сказочная живая вода.
Тем не менее она решила из подозреваемого сделать «нужного человечка» и поэтому позволила Роману «лечь на дно». Когда через год он предстал перед своей покровительницей, та посоветовала ему пойти замом к её зятю Бархунову. Суть этого её решения заключалась в том, что Анне Васильевне для чего-то нужно было иметь всю полноту информации о положении дел на предприятии зятя. Она связалась с нужными людьми, и Константину в кадровом агентстве, куда он обратился по вопросу о толковом управленце, с ходу предложили кандидатуру Ганочкина. Надо сказать, Ганочкин, исполнительный, дисциплинированный, угодливый и услужливый, его вполне устроил. Впрочем, Бархунов не был бы самим собой, если бы с первых же дней появления Романа в его офисе не начал его всячески третировать. Поэтому внешне покорный и холуйски угодливый Ганочкин в душе его сразу же люто возненавидел и яростно жаждал при первом же удобном случае как следует поквитаться со своим боссом.
И это произошло. После звонка своей «патронессы» Роман понял: наконец-то час его мести настал. Анна Васильевна сообщила ему, что пора бы начать активные действия. Но подробности она сможет ему сообщить лишь при личной встрече. Они встретились в укромном уголке одного из столичных парков, где Кречетова сказала Ганочкину то, чего он так долго ждал: Костю надо проучить. Правда, об убийстве речь не шла. Согласно замыслу Анны Васильевны, Бархунова следовало похитить, хорошенько отмутузить и недельку подержать в заброшенном подвале без воды и питья. А потом выпустить. Если он не дурак, то всё поймёт правильно и впредь не будет вести себя столь вызывающе и нагло.
На вопрос Ганочкина, что стало причиной такого решения, та, не вдаваясь в детали, пояснила, что ей стали известны кое-какие не вполне доброжелательные планы Кости в отношении своей жены Ларисы и их детей. Что именно Анна Васильевна имела в виду, Роман толком не понял, но уже само то, что у него появлялась возможность «поставить на место» до беспредела зарвавшегося босса, его сразу же окрылило, и он охотно согласился.
Кречетова дала Ганочкину номер телефона Цыкалина, который, ещё будучи начальником райотдела полиции, стал совладельцем одного из столичных парков эвакуаторов. Роман созвонился с Цыкалиным, они встретились и в деталях обсудили «операцию» по похищению Бархунова.
– То есть Цыкалин знал о готовящемся похищении и даже сам принимал в этом участие? – недоумённо спросил Стас, уже успевший отправить верзилу в медучреждение.
– Да, знал. И явно был очень рад намеченному исчезновению Бархунова… – охотно кивнул Ганочкин, уже освоившись со своей ролью задержанного. – По его реакции я понял, что Костю он очень боится. Видимо, в прошлом у них были какие-то общие тёмные дела, и поэтому он, надо понимать, опасался или разоблачения, или того, что Костя в какой-то момент его прикончит сам. Ну, ясно почему: он запросто мог опасаться, что Цыкалин его «сольёт». А как известно, чем меньше свидетелей, тем меньше риска.
– Что было дальше? – дежурным тоном произнёс Гуров.
Тягостно вздохнув, Роман продолжил своё повествование, старательно подбирая слова. Он признался, что лично разработал план похищения, которым поделился с Кречетовой и с Цыкалиным. Оба – и Анна, и Валентин – этот план одобрили. По задумке Ганочкина, в день своего исчезновения Бархунов возьмёт к себе в машину молодую красивую попутчицу. Та в ходе поездки его очарует и уговорит свернуть с дороги в какие-нибудь «райские кущи». Ну, чтобы в укромном месте они могли бы без помех вступить в интимную
